Комната превратилась в пещеру, полную хлама. На кровати — слой колотой штукатурки. Стена, отделявшая спальню Бена от потайной типографии, снесена почти целиком. Через выбитый световой люк на искореженный скелет печатной машины моросил летний дождь.
Вермишенк удивленно поднял бровь. Он откинулся в кресле и, задумчиво сунув в рот палец, посмотрел на Айзека полуприкрытыми глазами.
— Я видел только гелиотипы в сепии. Приятно узнать. В этом и техника, и эстетика. Мне весьма интересно услышать, что вы думаете о тематике, госпожа Лин.
— Ходят слухи, что у Рудгуттера какая-то болезнь, средства лечения весьма подозрительные. Вот что я хотел бы выведать, но ты можешь возразить, что эти слухи прошли через черт знает сколько рук. И все-таки держи ухо востро. Есть и еще кое-что в этом плане… пока приблизительное, но интересное. Я сейчас веду переговоры с неким лицом, у которого будто бы есть контакт с кем-то, кто хочет настучать про связи между парламентом и организованной преступностью.
— Что ж, согласен. Послушай, Счастливчик, — невозмутимо проговорил Айзек, — мне потом еще может понадобиться дурь, понимаешь, о чем я? И почему бы тебе не стать моим… эксклюзивным поставщиком? Как думаешь? Но если между нами возникнут какие нибудь разногласия, недоверие и тому подобное, то мне придется искать другого. Понимаешь?
— О боги!.. Господин Попурри — это очень большая фигура, — незатейливо объяснил он. — Контролирует восточную часть города. Он преступник. Босс.