— Ну, а не будет — мне лихо какое? Десять минут подожду, не придёте — я и в барак.
Остались вдвоём с глухим. С этим много не поговоришь, да с ним и говорить незачем: он всех умней, без слов понимает.
Всё ещё темно было, хотя небо с восхода зеленело и светлело. И тонкий, злой потягивал с восхода ветерок.
И Сенька, даром что глухой, — понял: тоже руки в боки и подошёл. А он здоровый, леший.
Разобраться, так жаль его. Срока ему не дожить. Не умеет он себя поставить.
Эстонец губы растянул, как бы улыбнулся, соседу-брату что-то буркнул, и завернули они эту щепоть отдельно в цыгарку — попробовать, значит, что за шуховский табачок.