Под руку попадается хлястик застежки спальника. Вжикаю молнией, намереваясь встать.
— Не поверишь, эти идиоты решили меня изнасиловать! Как будто я десять шаков за раз никогда не клала! Тем более, с арбалетом, с Коно, да еще Андрей этот был! Я только шестерых подстрелить и успела. А главному болт между ног всадила, чтобы не хамил! Представь, он сыном Ахмадовским оказался! Такого нарассказывал… Слушай, Андрей экспресс-допрос совсем не так проводит, как мы! Представляешь, вставляешь туда лучинки и поджигаешь… А еще классный удар ножом показал, из наших никто так не бьет! Я попробовала! Хорошо получается!
Стремительный горный поток бежал вниз, в Фандарью, и дальше в Зеравшан, чтобы вместе влиться в Амударью и продолжить свой бег к Аральскому морю. Левая сторона потока была прозрачной и ярко-синей, а правая — мутной и желтой.
Девчонка неожиданно стала очень серьезной. Тонкая рука коснулась загорелого плеча парня.
Рюмшин поперхнулся смехом. Впрочем, не он один ошарашено рассматривал щуплого сержанта.
Идти по горам оказалось не так сложно, как предполагал Борис. Пусик (это же надо так назвать здоровенного пса!) бежал впереди, а Гюль, как только решила, что они вышли из опасной зоны, разительно переменилась. Рядом с сержантом теперь шел не опытный сильный боец, а маленькая девочка, не замолкавшая ни на минуту. Она засыпала Борю разнообразными вопросами и тут же, не дожидаясь ответов, рассказывала что-то своё, наверное, страшно интересное. Борис, сначала пытавшийся отвечать и слушать, вскоре окончательно потерял нить разговора. Тем более что Гюль говорила на каком-то жутком жаргоне с большой примесью таджикских слов, и к тому же очень быстро. Поэтому он просто пропускал весь поток девичьего красноречия мимо ушей. Только время от времени вставлял односложные «хм…» или «угу…», ориентируясь исключительно на интонации.