— Теперь давайте окинем, так сказать, общим взглядом, — сказал Александр Александрович.
— На чем? — склочно поинтересовался Алексей Валентинович. — Ни одного ориентира у этой лужи.
Рогатый учуял, что на него смотрят, безошибочно перехватил взгляд Андрея. Улыбнулся. У начальника Отделения начали слабеть ноги. Зубов у рогатого было много. Большущих, треугольных, темных зубов. Рогатый сделал знак — у ног появились тени поменьше, псы. Андрей рывком поднял пистолет, выстрелил, наверняка промазал. Выстрелил еще раз — метнулось пламя факелов. Зарычали, заскребли когтями спускаемые с поводков псы…
— Нынешний еще ничего. Слушайте, а мне кажется, или они все за реку поглядывают?
— Так вползайте. Я тут одетая. А если и ню, так вы же начальник. Вам можно.
Все равно время шло медленно. Андрей пошел вниз, взял бутылку «вечно-жигулевского» и сел за столик. За стеклом опять лило. Весна упорно задерживалась. И хрен с ней, с погодой. Незачем было половину личного состава отпускать. Хорошенькая она в штатском, эта дурища Капчага. И мини ей шло, и асимметричные серьги в ушах. Даже «мародеры» и отягощенный гайкой нос ее не портили. Дикарочка с красивыми коленками. Андрей оперся подбородком о прохладу пластиковой крышки стола. Вот и пойми, кто дурней, — фантазерка раскосая или ты, трус великовозрастный. Никто ведь не осудит. «Боспор» сейчас остров, и законы здесь островные. Только ты ведь знаешь, что не по понятиям малую оторву в постель укладывать. Все равно что дочь совращать.