Она проснулась утром. Был выходной. А накануне повеселились. Голову ломило. Развороченная кровать. И его нет в постели. В туалете горел свет. Дверь старинная, массивная. Сразу поняла. Но не верила. Когда дверь вскрывали, села на кухне, сжалась. Все равно позвали. Он там сидел, ссутулившись, со спущенными штанами. Жгут на локте. Ложка и пустой «баян».
– И удачно пообщался? – не удержалась Капчага.
– Да вы о чем? – Синельщиков даже развел руками. – Никоих подозрений на ваш счет у нас не имеется. Наоборот, искренне надеемся на сотрудничество. И про декабрь и госпиталь мы вполне в курсе. Вы уж извините, пока вас разыскивали, узнали. Как, кстати, сейчас ваша нога?
– Да что мы там пили? Просто она никогда нормального мартини не пробовала.
– Мило. Начинаешь создавать условия не только для оперативников. – Психолог приподняла ладонь – звякнул тонкий золотой браслет, и Андрей, как повелели, остался сидеть, позволив ее превосходительству охотнице за человеческими душами лично прошествовать к холодильнику. Тьфу, икры у нее ничуть не хуже коленок.
– Капчага, отставить циничные предложения. Это не мир литературных героев. Это город – отражение отражений тех великих текстов. Золотая эпоха русской литературы. Многие люди до сих пор на тех примерах свою жизнь выстраивают. Ахают от первого бала Наташи Ростовой, роняют слюни, воображая трапезы с гурьевской кашей, расстегаями и имбирной наливкой.