Из моего окна хорошо виден высокий холм. В первые дни вид его развлекал меня, но потом стал раздражать. Если человек не бродит по этим туманным склонам, чтобы ветер свистел в волосах, чтобы полы одежды развевались, если он не резвится, прыгая, как козлёнок, по крутым скалам, то зачем всё это нужно?
Кристиана всё ещё недоумевала, как я могла носить такой старомодный чаршаф.
Сегодня утром мы опять поссорились с Мунисэ из-за розового масла. Несколько месяцев назад я в разговоре между прочим упомянула, что очень люблю розовое масло. Через три дня старый доктор раздобыл где-то маленький флакончик и принёс мне. Я очень экономно его расходую, трясусь над каждой каплей. Но моя шалунья словно сошла с ума. Стоит её на час оставить дома одну, как все комнаты начинают благоухать. Я выговариваю ей, а она отказывается: «Не брала, абаджиим, клянусь аллахом!»
Во время уроков я невольно поворачивалась к Мунисэ. Она тоже не спускала с меня глаз. Любуясь её жемчужными зубами, приятной улыбкой, тёмно-голубыми глазами, которые мне так хотелось поцеловать, я впервые в жизни ощутила радость материнской любви.
— Пусть эта тропинка тянется до бесконечности! — говорил он. — Всё равно не устану. Сегодня я чувствую себя сильным и бодрым!
— Ну, дочь моя, теперь произнеси «бисмиллях» и ступи сначала правой ногой.