— Дорогая Незихе, пойди вместо меня, предупреди, что я не могу быть сегодня, и сговорись о встрече на другой день.
Запрокинув голову, я высунула язык и положила на него конфету. Конфета во рту таяла, а я покачивала головой и жестами (язык-то у меня был занят) рассказывала Кямрану о её божественной сладости.
Неужели, вырвавшись наконец навсегда из клетки, я всё-таки кажусь кому-то птицей в заточении? Это, конечно, не так.
Не прошло и часу, как все формальности были закончены, и заведующий отделом, которого, казалось, ничто не может заставить подняться с места, в собственном фаэтоне отправился в резиденцию вали подписать приказ.
У меня же всё было как раз наоборот. Стоит со мной приключиться беде, как глаза мои начинают сверкать, лицо становится весёлым, движения резкими, я шучу и проказничаю, от хохота теряю рассудок, словно мне всё нипочём на этом свете. Язык мой болтает без устали, я готова совершить любые глупости. И всё это потому, как мне кажется, что для человека, неспособного поведать о своём горе первому встречному или даже кому-нибудь близкому, так жить легче.
Хатидже-ханым удивлённо посмотрела на меня.