Мы возвращались домой пожелтевшими полями, на которых работали крестьяне. Все они хорошо знали доктора. Около копны пшеницы стояла пожилая женщина. Мы разговорились. Недавно Хайруллах-бей вылечил её внука. Старуха долго возносила благодарность аллаху, потом окликнула крепкого паренька, который гонял волов на току под жарким июльским солнцем.
Самолюбие не позволило мне сознаться, что я ничего не знаю.
— Эй, Кямран! — раздался голос тётки из окна. — Не будь ребёнком! Ты не справишься с этим чудовищем. Она сломает тебе шею!
— Кто там? — снова загремела Хатидже-ханым.
Безусловно, Кямран шутил. Но если это даже и так, мне всё равно было очень приятно, что он говорит со мной таким тоном, в таких выражениях.
— В этом отношении я ничего не говорю. Но сейчас я уже не волен свободно распоряжаться собой. Всё, что имеет отношение к моей жизни, мы должны обсуждать вместе. Разве не так?