Ещё в Измире, перед тем как ехать в Кушадасы, я без конца радовалась и говорила сама себе: «Кушадасы!.. Это так похоже на моё имя!.. Там я обрету душевный покои и счастье, которое ищу уже столько времени».
— Нет, дядя. Никто мне не верит, и вы, конечно, не поверите, посчитаете за странность. Были в жизни у меня увлечения, даже серьёзные, но, уверяю вас, никогда никого я не любил на свете больше, чем Феридэ.
— Господин директор, я сама в претензии на эту краску, но что поделаешь? Ею наградил меня сам аллах. Водой не смоешь.
— Не так-то легко в этом разобраться. Запутанный ты человек, Кямран.
— Как я вам сказал, по приезде в Б… вы тотчас посетите меня. Мы поищем вам подходящее место. Идём, Мюмтаз, у нас по плану ещё две деревни.
Этот вопрос задал мне старый номерной Хаджи-калфа. Больше часа он мыл полы в коридоре гостиницы, мурлыча себе под нос какую-то песенку, и теперь, утомившись, заглянул ко мне, чтобы, как он сам говорит, «перекинуться двумя строчками разговора».