— Ты легче пушинки, абла, — успокаивала я. — Будешь дёргаться — свалишься в воду, плохо нам придётся. Веди себя спокойно, страшного ничего не случится.
Сильная гроза с молнией и громом, которая разразилась несколько дней назад, как рукой сняла мою преждевременную жизненную усталость, тоску, навеянную жарким, спокойным летом. Мне так легко! Я так весела!
— Ты прав. Но ведь твоё горе не имеет к моим словам никакого отношения. Ты женился на женщине, которую любил, но не смог даже года наслаждаться счастьем. Мюневвер заболела. Три года ты был сиделкой у её постели. Куда её только ты не возил… На Принцевы острова, в Швейцарию… Однако от судьбы не уйдёшь. Она умерла минувшей зимой, а ты не можешь оправиться после этой потери, прямо как больной выглядишь. Только к Феридэ это не имеет никакого отношения. Ты же любил другую…
И среди жёлтых, розовых, белых баночек с вареньем не будет только зелёных. Ненавистные глаза Кямрана, которого я теперь даже не вспоминаю, заставили меня возненавидеть зелёный цвет.
Я просила присутствующих не разглашать это происшествие, но, разумеется, комедия сделалась достоянием всех, и часто за столом родные иронически поглядывали на меня и пересмеивались.
— Чуточку терпения, молодой человек. Через двадцать дней будешь совсем здоров! — Но Ихсана-бея эти слова приводят в отчаяние.