— Вы очень любите Кямран-бея? — спросила она.
Доктор, как в Зейнилер, опять усомнился в искренности моих слов. Его доводы очень меня огорчили, и я запомнила их слово в слово.
Я слышала, как Надидэ нетерпеливо расхаживала внизу, постукивая каблучками, но не могла оторваться от зеркала.
Я взглянула на доктора грустно, как смотрят осуждённые на смерть, и попыталась улыбнуться. На сердце было непередаваемо тоскливо.
Когда на снежную бурю, в которой нельзя было различить человека, чёрным туманом опустилась ночь, мною овладели безнадёжность и отчаяние. Я впервые согласилась с людьми, которые говорили, что жизнь полна зла и несправедливости, впервые роптала на неё. У меня щемило сердце, захватывало дыхание, горело лицо. Я рано легла в постель. Потушила лампу — от света болели глаза.
— Сейчас мы встретимся! — воскликнул Кямран, не обращая внимания на мои угрозы, и продолжал карабкаться вверх по веткам. Страх сделал его смелым и проворным.