Бедняга опять схватил мою руку и, забыв про стеснение, поднял голову. Наши глаза встретились. Как на беду, в этот момент в печи вспыхнуло пламя и осветило моё лицо. Чабан увидел, что я смеюсь. В жизни не встречала более потешной и растерянной физиономии!
— Не настаивайте, Бурханеддин-бей. Феридэ чувствует себя как дома. Пусть делает всё, что захочет.
Моя сказка обошлась мне слишком дорого. Но что поделать?
— В таких случаях нельзя быть нерешительной. Я чувствую, вопрос важный. Поэтому лучше, если мы отбросим всякую жалость и будем говорить откровенно.
Мунисэ гладила меня по голове и в то же время старалась всунуть письма в руку.
Когда Феридэ проснулась ещё более усталая и разбитая, чем накануне, было уже двенадцать часов, и солнце стояло высоко. Она испугалась, как школьница, опаздывающая на урок, и спрыгнула с кровати.