Цитата #307 из книги «Птичка певчая»

— Ах, дитя моё!.. Ах, дитя моё!.. — всхлипывала она.

Просмотров: 3

Резким движением Шехназэ-ханым протянула руку, разжала пальцы девушки и вырвала письмо.

Просмотров: 3

— Мне всё ясно, мадемуазель. Несомненно, это тонкое побуждение сердца прекрасно понимает и Кристиана. Она не может сразу опомниться, вот и всё. Из всего этого я сделал следующее заключение: в Стамбуле есть новая плеяда молодых девушек, получивших западное воспитание. Они принадлежат не к тому поколению, которое, словно «разочарованные» Пьера Лоти, изводит себя бесполезной тоской, а к совершенно новому типу людей. Пустой мечте они предпочитают действие. Оставив по доброй воле счастливую, спокойную стамбульскую жизнь, они едут в дальние края, чтобы пробудить Анатолию. Какой прекрасный, какой возвышенный образец самоотречения! И какая замечательная тема для моей статьи! С вашего возволения, когда я буду говорить о пробуждении турок, я упомяну и ваше имя, мадемуазель Феридэ-Чалыкушу!

Просмотров: 5

— Быстро дай бумагу и перо. Особой необходимости нет, но осторожность никогда не мешает. Пожалуй, приглашу нескольких врачей — своих приятелей.

Просмотров: 4

— Все наши злоключения начались здесь, моя дорогая Феридэ. Я знаю, твои глаза столько страдали, столько видели, что смогут меня понять. Когда я полюбил тебя, ты была легкомысленной, шаловливой девочкой, у которой на уме одни только шутки да забавы. Ты была неугомонной, неуловимой Чалыкушу. Я полюбил тебя горячо: просыпаясь, каждое утро я чувствовал, что любовь к тебе становится всё сильнее. Я и стыдился этого и боялся. Иногда ты так смотрела на меня, говорила такие слова, что я впадал в отчаяние. Однако настроение у тебя быстро менялось. Порой в твоих детских, всегда смеющихся и лукавых глазах вспыхивало что-то новое: это пробуждалось девичье сердце, нежное и чувственное. Мгновение — и всё исчезало. Я говорил себе: «Нет, невозможно, этот ребёнок не поймёт меня! Она разобьёт мою жизнь!» Мог ли я надеяться, что ты окажешься такой верной и посвятишь мне всю свою жизнь, отдашь всё своё сердце? Возможно, потому ты и убегала от меня при встречах, чтобы я не заметил, как краснеет твоё лицо, как дрожат твои прекрасные губы. Я думал, это просто птичье легкомыслие, и страдал. Скажи, Феридэ, как могли уместиться в маленькой груди Чалыкушу такая глубокая верность, такая тонкая душа? — Кямран на минуту умолк. На его прозрачных, нежных висках выступили капли пота. Он ниже опустил голову и заговорил ещё тише: — На этом мои муки не кончились, Феридэ. Я ревновал тебя даже к своей тени. Ведь на свете нет таких чувств, которые не ослабевают, не стареют со временем. Я говорил: «А вдруг потом я не буду любить Феридэ, утрачу это сладостное, волшебное чувство?» Как гасят костёр, боясь, что он прогорит и больше не запылает, так и я старался изгнать твой образ из своего сердца. Феридэ, в горах цветёт одна трава, не помню её названия. Если вдыхать аромат этой травы непрерывно, то человек уже ничего не ощущает… Вот так иногда, желая вновь вернуть способность чувствовать волшебный аромат, мы начинаем искать другие цветы, вдыхать другой запах, пусть то будет даже запах «жёлтого цветка»… Я знаю, ту волшебную траву губит её же благоухание, люди срывают и мнут её в руках. Феридэ, твои глаза, которые стали такими глубокими от страдания, твоё милое личико утомлённое грустными думами, напоминают мне о том цветке, что благоухает сильнее, когда его губят. Ты понимаешь меня, не правда ли? Ведь твои глаза уже не смеются, ты не потешаешься над моими словами, наверно, такими бессмысленными.

Просмотров: 9