– Полагаю, на небесах разберутся. Нам ведь не жаль балласта и молитвы?
– А то, что я намерен эту задачу чуть поправить. Не загородить дорогу, а загородить выход. Потому как любой корабль, который мы не уничтожим, а только отгоним, вернется сразу, как только мы загрузимся. Ты, кажется, говорил, что атаковал бы конвой и с одним галеоном?
Вот это да! Светляк подрос! Стал большой, уже не точка, черточка света. Сидит на солнечном луче. Пока рядом – хорошо, улетит – будет грустно. Когда он надолго исчез в прошлый раз, Руфина даже обрадовалась: не придется горевать и злиться на весь мир, когда мотылек уходит. Протянула руку – погладить. Знала, что пальцы встретят только воздух, но когда это мешало игре?
– Проходите, – буркнул таможенник перуанцу, – чтоб я вас не видел.
Еще у загадочной доньи правая рука ранена. Под широкими буфами рукавов прячется повязка. Женщины заметили, а дети – вездесущие, кроме порохового погреба, – и подсмотрели. К тому же парусиновые стены каюты никак не мешают слышать, как она скрипит зубами, когда неумелые руки служанки причиняют боль.
Так что, даже если бы под парусиновый полог и поместилась ванна или бочка, в которую можно было бы залезть целиком, вымыться целиком не получилось бы. Для этого же раздеваться нужно!