– Ясно… – короткий скрип гусиного пера, – можешь навестить арестованного. Пусть поест. Да и поболтать с ним можешь немного. Скажем, одно деление склянки.
Длинный корпус тлеет, точно свежераскуренная сигара. Ни мачт, ни парусов, только белая тряпка за кормой колышется под западным ветром. На берегу – пятна людей, то ли убитых, то ли попросту не способных встать. «Ковадонга» идет к берегу под парусом, весла подняты.
На «Ковадонге» прыгать неоткуда. Разве за борт, но это не страшно и не забавно. Обычное купание! Можно устроить и в более спокойном месте. Но почесть трудной работе моряка и преграде, служащей источником почестей, не отдать нельзя. Поэтому пинасса поднимает флаг, как при входе в порт. В первом выходе предлагали и из пушки выстрелить – пришлось Руфине напоминать, сколько стоит порох. Тратить его на учебу – полезное вложение, но переводить на суеверие? Людям не объяснишь – зато можно, по-кастильски, выпрямить спину.
– Не знаю, – Санчо отвлекся от раскуривания трубки. – Мне эти больше нравятся. Может, тем, что ничего не прячут, сворачиваясь в бутон, а раскрываются до донышка.
– На то есть перчатки, – объясняет слуга. – Так прикажете?
– Даже так? – «Крабья харя» сощурилась на солнце. – Пошли, капитаны уже собираются. Может, они скажут что-нибудь достаточно умное, чтобы вправить мозги хотя бы тебе?