Кабатчик оказался малый не промах, главное, смекнул живо: сидр – питье европейское, значит, в колониях – безумно дорогое. Пусть не настолько, как вино. Но, прах побери, доброму испанцу пить пиво, как немцу, или банановый настой, как индейцу, – не дело. Если, конечно, денег хватит хоть на что-нибудь поприличней.
– Вот никакая я не донья. И хорошо, между досок себя зажимать не надо и вечный траур не обязателен. Зато родила шестерых, и все живы.
В комнате прибрано, но пусто. Руфине стало интересно, куда подевалась Хуана. Завела привычку исчезать, непонятно куда сразу после похода, а у нее работа есть. Спинку потереть. Платье зашнуровать. Знает же, что, разгуливая по городу в мужском одеянии, хозяйка рискует штрафом со стороны инквизиции. А то и чем похуже.
Ухватил за локоть. Интересно, сколько монет вечером обнаружит дворецкий?
– Слушаюсь, – вытянулся Патрик и мысленно прибавил: «Линче Белла». Серенькая в рыжую крапинку. С кисточками на ушах.
Отпустил, заверив, что дело найдется. И правда, лишнее дозорное и разъездное судно не повредит.