Вот он, гардероб аристократки: все платья со шнуровкой сзади. Есть исключение, но в нем Руфина зелья варит и успела испортить рабочую одежку пятнами, которые не свести. Лабораторные запахи тоже никакими духами не вывести. Полсотни неистребимых ароматов смешались в какофонию, которая самой Руфине напоминает о доме, а всем прочим – в лучшем случае об алхимии, а в худшем – о нечистой силе.
– Ну, тут вам видней. Однако все схваченные разбойники – голландцы. Кстати, если вы, и правда, знаете капитанов, что заходят в Нассау, то, быть может, скажете, был у их вожака каперский патент или нет?
Молчит. Значит, что-то дошло. Но, для верности, стоит подолбить еще.
– Ну, этот спор благополучно разрешат моряки в кабаках, – подвел итог губернатор. – Я рад принять ваши извинения, капитан Броммер. И рад буду вас видеть – во время войны как честного врага, а после – как доброго гостя. Донья Изабелла, вы куда?
– Не выйдут. Если полить как следует лимонным соком и белым вином.
Но и морякам с канонерки жаловаться грех, каждому досталось двухмесячное жалованье. Не рыбака – моряка с королевского галеона. Донья Изабелла обнаружила, что навигационные приборы уже окупились. Капитанскую долю добычи разделила на части. Треть оставила на сохранение губернатору. Треть – разбросала по лавкам, хозяева которых обещали рост. Полтора десятка песо составили капитанскую казну, хотя и хотелось оставить все на берегу. В море всякое случается. Ну, так оттого судовая казна и нужна.