За одним исключением. Королевская казна требует пятину с «трофеев» именно звонкой монетой. И тот металл, что приходит в Ла-Вегу на груженных сахаром барках в обмен на гвозди, скобы, костыли и другое нужное железо для укрепляющейся Гаваны, переменив за несколько беспокойных дней десяток рук, уходит обратно к королю. В закромах нынешнего Золотого флота ямайская лепта разрастется до денария.
– Смирно! Знамена расчехлить! Барабанщики, вперед! К торжественному маршу…
Взгляд Аны стал опасным. То ли ее тут, на месте, от восторга с завистью пополам разорвет. То ли она – и ее язык – поживут еще немного. И тогда самой Руфине – хоть вешайся. Ну почему старые солдаты так неосторожны на язык? Да, у королевской семьи тоже массивные подбородки. По той же причине: Габсбурги тоже северяне, только не из Астурии, а из Фландрии! Так что граф отчасти прав, но такой комплимент, похоже, поссорит ее с единственной подругой. Бедняжка пришла ловить женихов – а тут к ней словно привязана уже не дылда-уродина, а девушка, похожая на дочь короля… И на кого обратят внимание кавалеры? Стоп. Так это он нарочно!
– Изабелла, а вот и ты! Ну, точно: стреляли, значит, ты поблизости. Как добыча?
Удар в спину. Направлен. Не достал. Хайме снова на месте. Успел ткнуть палашом. Хрипящее тело под ногами. Почти абордаж, только мостовая под ногами не качается, непривычно. И нужно спросить.
– И потому домучил тривиум! Давно пора! Пабло, проучившись столько лет, негоже сидеть на соломе. За бакалавра искусств!