Тот впервые за все пребывание на берегу поймал взгляд бывшей пассажирки. Рука немедленно потянулась поправить шейный платок. Отчетливо накатило сознание, что борода нечесана, усы неподобающе обвисли, сапоги перепачканы в глине и брюхо над поясом свисает. Вдохнул, вытянулся, скосил глаза на ботфорты. Сверкают – сквозь легкий налет уличной пыли.
У них у всех – дома и семьи, кроме нее и Хайме. Вот и теперь – искушение неодолимо. Моряк степенно кивает – и только пыль из-под ног столбом! Мальчишка… Впрочем, те, у кого живы родители, всегда немного дети.
– Сейчас обилие пряностей в высокой кухне уже не принято, – замечает она, – и считается признаком провинциальности.
Диего словно не заметил вульгарного «ты». Зато куда-то исчезли все жесты, пусть скупые и незаконченные. Осыпались шелухой, как и часть окончаний. Перед Гаспаром стоял астуриец, словно и не окатанный Севильей!
Экипаж, которому церемониальных яств не предлагают, попросту отъедается. Удивительно, но походная пища, совершенно непривычная, у Руфины особого отторжения не вызывает. Вместо хлеба, риса, оливкового масла – мясо с фруктами, изо дня в день. Еще рыба. И все. Бывалые моряки, впрочем, знают верное средство, от которого любой желудок принимает такую диету с радостью. Весло. Еще же замечено, что мясное питание уподобляет человека хищному зверю. Настраивает на битву, делает сильней, мужественней и расчетливей.
Его перед выходом делили, серебро. Прибыль от торговли, все, что не пошло в уплату за патоку. Старым обычаем, оставшимся от конкистадоров. Пятую часть отложили в королевскую долю, пятую часть – в губернаторскую. Честно. Кое-кто хотел прибавить сверху. «Как Писарро». Пришлось напомнить, чем тот закончил. Добрые люди деньгами не швыряются. Нужно будет, и последнюю монетку на кусочки можно разрубить, чтобы все было точно – разменять трудно, медяков в городе не сыщешь. Никто не озаботился завезти в колонии, вывозящие золото и серебро, разменную монету. Вместо нее по острову ходят кусочки дерева: жетоны мелочных торговцев и трактирщиков. К чему они в королевской казне?