С корабля миссис Мецишевской пришлось уйти. А вместо госпиталя – принять санчасть завода. Так она оказалась в идущем на Ричмонд эшелоне. И у постели Алексеева, который за время пути узнал немало о том, какой у него хороший был старший помощник… и каким славным капитаном, оказывается, был он сам.
«Ныряльщик» Ханли, даже усовершенствованный, не намного больше хорошего баркаса. Подвесить все четыре имеющиеся в Чарлстоне штуки на шлюпбалки блокадопрорывателя, подойти к Ямайке. Двадцать пять миль до Кингстона лодка преодолеет за пять часов. Если подойти засветло, удирать придется в утренних сумерках, в самую собачью вахту.
Как только выясняется, что у транспорта есть эскорт, со стороны моря показывается «Александр Невский», еще не бронированный, но вооруженный полностью. Бортовой залп – «дважды счастливый» – семь семидюймовок. Дальность – еще семерка! – семь тысяч ярдов. Больше трех миль. На деле русские на такую дистанцию не стреляли – но с половины того открывали огонь уверенно. Это сперва отучило северян ставить на корабли эскорта гладкоствольные пушки любого калибра, потом заставило сбиваться в большие конвои, важно шествующие вдоль берега под прикрытием монитора. Это от них и требовалось!
Спасибо, коллеги. И вам, читатель, спасибо за внимание.
Тогда он начал понимать – лучший русский остается русским. И ему делать рядом с ними нечего. Решение далось не сразу. Тем более, корабль шел в порт, и вреда от него повстанцам больше не было. Зато был Петербург. Стены Корпуса словно переспрашивали – может, останешься? Ты здесь дома! Или – был дома?
– Капитан Сторм? Вы что, променяли корабль на паровоз?