По светским понятиям, лошадь – вполне приличествующая леди компания. Хороший конь за хозяйку постоит не хуже иного джентльмена. Зубы и копыта стоят кулаков.
От техасской бригады не осталось и трети. Конь осторожно ступает по победному полю. Вот палка-сигнум, на которой сидел орел из плоти и перьев, рядом бьется перепуганная птица. Древние сравнивали воинов в храбрости с орлами, но нынешние сражения может выдержать только человек.
Люди, конечно, поймут – но скиснут. Скажут, что генерал уж не тот… Может, и был бы не тот, да спасибо Седому Лису Ли и его письму. Строчки были по-виргински изысканны, но за ними стояла добрая выволочка. Техасец сказал бы то же самое примерно так: «Не вздумай окочуриться или дать докторам чего-нибудь отпилить! Если тебе отрежут левую руку, я потеряю правую. Потрудись выздороветь. Это приказ, ясно?!» Так что докторам пришлось руку лечить, а не резать, а заодно выслушать немало слов, которые доброму христианину и вспоминать не следует.
– С точки зрения янки, мы тоже мятежники, хотя присяги и не нарушали… Парень дерьмо, но он тоже сражается за свободу. Пусть его обменяют – посмотрим, которая свобода больше по вкусу Господу…
– Шоколад! Любишь сладкое. Купил задорого, скажешь? Табак… Огайский, мусорный. Ха, в Чарлстоне виргинский продается за жестяные центы. Нет, ты не с «Невского». Другая птица! Сдадим в порт, там разберутся.
Весело идут по брусчатке полки 1-й мэрилендской бригады. Его старой бригады. Думают, что в наступление. Так и есть, так и есть. Только город останется янки, и брать его снова – нецелесообразно.