Но этого снимка хватило, чтобы конфедеративные бонды на нейтральных рынках поползли вверх, а к южноатлантической эскадре адмирала Далгрена присоединилось еще несколько кораблей. Которые уже никак не могли ловить русские крейсера.
Русский призовой экипаж будет веселиться, спуская призовые деньги, и ненадолго задержит выход фрегата в море. Мичман Алексеев опять придумал штуку, а добрый юмор стоит некоторой подготовки, не так ли? Пусть его натура покажет, на что способна. Еще раз. Решающий. Потому – в лучшей ресторации снят отдельный кабинет, и в нем засели два необычных мичмана – командир большого корабля с печатью сплетен на высоком челе и оставшийся безлошадным начальник призовой партии.
Его жест был понят. Восстановление Польши… Старинная, феодальная щедрость. Кость либеральным партиям. Смертельный удар Пруссии и болезненный – России. Готовность идти до конца. И – главное.
– Не смею более беспокоить, тем более, вы заняты более приятным разговором.
Я как кавалерист не могу сдержать возмущения и по поводу качества обнаруженных на складах седел. Они изготовлены такими дрянными руками, что лучше бы их делали ногами. Ноги, по крайней мере, назначены Господом расти оттуда, откуда у седельщиков Вашего военного ведомства, очевидно, растут руки. Что касается кожи… Это кожа медуз, ведь верно?
Время мчится, как разгоняющийся на мерной миле корабль, и пусть осажденный Чарлстон не осажденный Севастополь, уж два-то месяца за мирный год годятся. И вот – усталая девушка в сером. На левом предплечье – черная траурная повязка. Так о чем она мечтает? Только ли о том, чтобы «Тредегар Айрон» вовремя поставил стосильный локомобиль?