– Конфедеративное стекло, – объяснил, – не вылетает при обстрелах, да и дешевле. Кстати, читал газеты? Ты упомянут в приказе морского секретаря как «доблестный союзник, оказавший неоценимую помощь». Здесь это ценится, как у нас ордена.
Одно ядро находилось внутри… самое прекрасное ядро Юга! Люси Холкомб было страшно, как никогда в жизни, и она поминутно напоминала себе о людях, которые – там, в море – не обладают такой роскошью, как броня. Кто сейчас падает на палубу, сраженный? Может быть, он знаком по Петербургу? Царь не мог послать в Чарлстон человека, которого некому будет представить южному обществу! Значит, хотя бы один человек там, в море, ей знаком. Бывал в Зимнем, целовал ей руку? Возможно. А теперь превратился в обрубок человека – ей пришлось повидать немало калек, посещая госпитали.
Возможно, генералу стало б чуть легче, если бы он знал, что русский каждым словом бьет – в себя. То, что вся Конфедерация называла победой во второй битве за форт Вагнер, для Евгения Алексеева стало чудовищным поражением. Бой, в котором он впервые командовал кораблем… и чуть-чуть его не потерял. «Александра Невского» от верного потопления спасла конфедеративная мина. Ну и как после этого было отказывать тому же Борегару в сущей мелочи – принять на свою голову раздражение тех, кто виноват ровно в том же, что и он сам?
Похоже, масса Роберт для того и выдернул бравого генерал-майора из окопов под Мемфисом. А потом «клич Клиберна» покатился по армиям Юга. Лучше всего дела с пополнением в Трансмиссисипи. Юг, как и Север, готов обещать добровольцам землю – в Аризоне и Нью-Мексико. Название в руку – вот как раз мексиканцев там селить и доведется. Там, в Техасе, поднят не один полк из бравых чиканос. И пусть старые добрые гринго твердят, что в среднем они воюют лучше, первый солдатский венок за храбрость получил именно мексиканец!
Позволить янки снести Галвестон нельзя. В городе – госпиталь, куда с «Александра Невского» свозят раненых. Большинство просят оставить на корабле, но если доктор говорит, что для выздоровления нужен берег – значит, на берег. Больница получит все нужные лекарства, с избытком – так, чтоб заодно с одним русским можно было поставить на ноги пару техасских парней. Но Алексеев, поговорив с каждым раненым, жмет руку начальнику госпиталя и исчезает. Его дело – передать пару тяжелых орудий береговой обороне, оставить инструкции, велеть слушать русских канониров, как на ноги встанут. Пороха в Техасе в избытке. Снаряды – а хоть и болванки без поясков! – отольют. В общем, приятные хлопоты. Командирская доля. Завидная, если позабыть про револьвер в ящике стола. Не пригодился! Мало того, что пара полков просто ушла на дно вместе с транспортами, мало того, что уцелевшие тоже получили по снаряду-другому и не обошлись без раненых и убитых, что суда разбрелись по портам Мексиканского залива чуть не по одному на гавань – так некоторых лягушатников занесло на Кубу. Интернированы! Во вражеских газетах, конечно, шумиха и вопли: «Massacre!» Резня, значит. И рядом, непременно – упоминание о злом гении южных морей, Евгении Алексееве. Даже лестно: в прошлый раз таких эпитетов удостоился сам Нахимов, за Синоп. Отдельные нейтральные газеты как смягчающее обстоятельство выдвигают то, что у молодого человека, очевидно, личный счет к французам и британцам. За деда. Эх, было бы время заехать в Арканзас, пустить пулю в лоб желтому писаке, с которого все началось…
Обдумали ракетные станки. Хорошо, дешево, в Конфедерации делают. По весу – легко. Недостатки: бьют неточно и заряд слабый. То есть поджечь город ими можно. Потопить броненосец – нет.