– Задумался, – генерал не соврал, но и не сказал правду. Не хватало, чтобы пошли слухи, будто у командира корпуса видения. Что до дневки… Его солдат не привык к нежностям! Вспомнилось – когда Джеб Стюарт подарил ему новый мундир, корпус заволновался. Дошло до криков: «Сними это, Джек!» Боялись, что с привычной рваниной закончится удача.
– Я что, уже ничего не решаю? Значит, так: всем явиться ко мне в кабинет через… допустим, два часа. С чертежами и разъяснениями. И моральной готовностью принять маршевую батарею. Ясно?
У конвоя парадный ход шесть узлов. «Невский» и «Буслаев» могут сутками держать вдвое больше. Понятие кривой преследования известно. Риск упустить врага есть, но небольшой… Только топлива жалко до зубовного скрежета!
Борегар обернулся. Русский коммандер. Руки заложены за спину. Лицо каменное. Почему все моряки старательно копируют манеру Джона Буля? Мальчишка впервые ведет корабль в сражение. С чего бы ему оставаться и внешне бесстрастным? Есть вполне уместные в бою чувства – ярость, азарт, гордость. И у мистера Алексеева внутри наверняка кипит. Иначе не задавал бы глупых вопросов.
Две недели по берегам Миссисипи и Теннесси стелились пахнущие серой облака, три дня гремел гром. Потом залпы в который раз смолкли – и окруженные пошли на прорыв.
Доклады о повреждениях стекаются в рубку, как в копилку. Вот рухнул боевой марс. Нет шести человек, а с ними картечницы. Заклинена броневая ставня у одного из орудий. Центральное ретирадное обходится уменьшенным расчетом – в открытый порт залетело ядро, ударило в поданные к следующему выстрелу картузы с порохом. Хорошо, что каждый выстрел подается из-под палубы. Отметить корабельного интенданта приказом, представить к награде. Как его зовут-то? Совершенно неприметный офицер, от повышений отказался… Еще, помнится, чуть не запил после ошибки с зарядами для разорвавшейся семидюймовки.