– И солдатам у нас пайки выдают, всем. И морякам…
Джеймс никогда не забывает добавить «молодая», чтобы маму не обидеть. А ответить не получается… не выходит даже дышать. Только руки прикладывают нашивки к вороту. Платье как раз серое. Так что – только пришить.
Береговые укрепления острова Салливен взорвались мощным орудийным залпом. Из гавани показали низкие носы и угловатые казематы «Чикора» и «Палметто Стэйт» – корабли маленькие, но броненосные, укрыв избитую, но непобежденную эскадру вновь обретенного союзника.
И вот у русского посланника выбор – между пароходом и поездом. Он выбрал поезд. И не прогадал. Россия признала Конфедерацию первой – и за это барону Стеклю охотно простили даже жену-янки. В конце концов, из эмигрантов с Севера получались самые оголтелые сторонники южных прав. Считай, каждый «огнеед» когда-то пересек невидимую границу «разделенного дома». Верно, оттого и старается быть южанином более, чем те, кто здесь родился.
Она – тоже лицо Юга, но что толку одной стороне монеты ревновать другую? Люси Холкомб – мирный Юг, страна хлопка, плантаций и ферм. Берта ла Уэрта – Юг войны, народ в сером, угольный дым, броня, трубы завода… Она стала такой – тогда, в шестьдесят четвертом. На медном пляже… Стала второй. Всегда второй, ненадолго второй. Потому что мир всегда – первый…
Плечи говорившего взлетели вверх. В манере, которую большинство англичан много раз видели, но не могли узнать. Потому что видели-то – на карикатурах! Столицу Британской империи посетил тот, кто и усадил упрямого Джона Буля за стол переговоров. Адмирал Невозможное. Сам Алексеев! Здесь. Да, вот и на сигарной полке тлеет черная гаванская его любимого сорта. Вот и вся мистика: журналиста сюда приманило никакое не чутье, а сладковатый дым Америки – почти незаметный оттенок кубинского табака среди африканских сортов. Адмирал курит только гаванские сигары… а последний десяток лет, после того, как осколок пробил легкое, не затягивается. Глупая стычка на краю света. Пройди чилийская сталь чуть левее – и кто завершил бы эту бойню?