– Да, но мы многое узнали… Теперь бы догадаться, что именно…
В кильватере, как привязанный, держится «Буслаев». До пирсов еще полчаса – если идти экономическим. Но к чему жалеть уголь на последних милях? Потому корабли вернутся на несколько минут раньше. Машинам – стоп. Теперь – госпожа инерция массы, а масса у крейсера, даже выжравшего почти все топливо, никак не меньше четырех тысяч тонн. Сказываются былые тренировки в гавани – возвращаться с рейда приходилось каждый день. Зато теперь – нос замер в считаных дюймах от причала, на берег летят швартовые концы. Глупая лихость? Тренировка? Просто знак, что в порт вошел достойный представитель великой морской нации?
Как будто за два месяца, что машина стояла, не насмотрелся!
С кормы несет паленым. Докладывают: все в порядке, всего лишь краска, но дым затягивает в орудийные порты, цели почти не видно. Ответ… французские броневые плиты крепче английских, на двух кабельтовых обычным зарядом не пробиваются! А вечно бить тройным – остаться без пушек. Так что теперь – бомбы, авось разнесут все, кроме брони. И – ждать темноты, а под покровом ночи улизнуть. Соединиться с «Буслаевым»… Тогда и решать: закончилась ли операция, и если да, то чем?
Врут в столице! Масса Юджин говорит, это не он. Говорит, его потопить могли. В его-то броненосце от брони – только цвет. Краска!
– Какой почет для бедного негра! Ради этого стоило ехать в такую даль. Но не беспокойтесь: даже если меня продырявят, как шумовку моей бедной Клары, я успею сделать в красивом офицерском мундире большую гадкую дырищу.