– Попросите его дагерротипироваться с Душкой. Ведь не откажет? Снимок крестницы Их Величеств с этим офицером еще раз напомнит народу Юга, что он не одинок в своей борьбе.
Иные высовывали карабин, стреляли вверх не целясь. Голоса тонули в грохоте адской кофемолки, в чавканье рвущих лошадиную плоть пуль. Сколько продолжался этот кошмар? Им показалось, что вечность.
Гремят по булыжникам башмаки луизианских зуавов. «Тигры!» За этими глаз да глаз. С них станется сжечь город ради одной репутации головорезов. В свое время они охотно теряли зубы в схватках с виргинскими артиллеристами ради ученой собаки… Вот, кстати, и пес: бодро бежит рядом со строем. Да еще штуки успевает выделывать.
– Еще как! – отвечал ему однорукий майор, рассматривая произведение русских коллег. Потом спрятал сухарь в стол. – Два месяца в условиях сырости и все еще пригоден в пищу… Наши галеты портятся быстрее. Конфедерация будет рада ознакомиться с русским опытом. Вы не знаете, можно ли достичь подобного эффекта с изделиями из рисовой или кукурузной муки? Ржаной у нас нет. Не растет.
– Верно, – сказал, – в связи с непривычной пищей можно ожидать всплеска желудочных и кишечных заболеваний. Мне сообщили из госпиталя: раненые с эскадры почти не прибавляют в весе… Того и гляди православных могил на местном кладбище прибавится.
Синяя стена утратила монолитность. Запестрела брешами – и отхлынула. Словно задержавшаяся против обыкновения волна поняла, что ей пора возвращаться в море. Тогда Берта снова схватила револьвер, и последняя пуля отправилась в спину невезучему парню, который не нашел в себе сил на последние полста шагов…