Собеседник что-то говорил Вике, и, слушая его, она бессильно опустилась в кресло, закрыла лицо рукой, забыв про Макара, Сергея и пленника, сидевшего в наручниках.
Но зрительная память уже подсказала ему, что это правда. Он вспомнил Пронькина, над которым смеялся весь завод, его рыжеватые торчащие волосы, придававшие ему вид полубезумного изобретателя, и увидел в лице женщины, стоявшей напротив, его черты. Кручинин выругался и сделал шаг назад, словно встретил призрака.
Она все-таки вырвала руку и отступила назад, едва не ударившись о стену. Волосы выбились из косы, разметались, и от ее близости, от взгляда — дикого, словно она была зверем, а он охотником, — в памяти Прохорова вспыхнули образы, сменявшие один другой с калейдоскопической быстротой: белоснежное тело с атласно сияющей, неправдоподобно красивой кожей, рассыпавшиеся по плечам черные пряди, красные следы на запястьях… И взгляд — такой же ненавидящий, как сейчас. Но тогда ему плевать было на ее ненависть — точнее, он так думал. Хотел думать.
Когда тело было закопано, она выбралась наверх и вырвала несколько веток малины. Ее не волновало, что малина засохнет, — все, чего ей хотелось, это скрыть следы на дне провала, кричащие о том, что здесь кто-то работал несколько часов не покладая рук. Земля в том месте, где она закопала убитого, казалась рыхлой, и Татьяна сначала притоптала ее, а затем набрала, отойдя подальше, полный подол хвои, шишек и опавших веток, и разбросала вокруг могилы и на нее. Часть камней осталась валяться на земле, но Таня утешала себя тем, что ни на одном из них нет крови.
— Я почти все знаю, — нарушила тишину женщина, и голос ее теперь звучал утомленно. — Тебя нанял Кирилл, чтобы ты похитил меня или убил. Мы сможем доказать это, не сомневайся. Хочешь облегчить свою участь — расскажи все сам. Честное слово, я тебя отпущу.
— Кровь смываешь с рук? — не выдержала я.