— Я поеду с мужем, — отрезала она. — Когда мы выезжаем?
Верхний лист вылетел из его руки и плавно опустился на пол. Чертыхнувшись, мужик наклонился за ним и начал шарить под столом. Шаньский не стал дожидаться, пока тот достанет записи. Он поднес пальцы к вискам, в которых вдруг загудело, и обреченно закрыл глаза.
— Содержит, — неохотно соглашалась Ирина Степановна. — Ой, Катюша, только не торопись, прошу тебя. Присмотрись к ним внимательнее. Будь моя воля — ей-богу, поселилась бы с тобой в твоем захудалом общежитии, чтоб не мотаться тебе ко мне за сто километров. И ты была бы под присмотром.
Тракторист молчал, смотрел на него, прищурившись, и взгляд у него был такой, что Левушину стало не по себе.
— Я отпросилась, — рассеянно сказала Катя, думая о своем. Ей неожиданно вспомнилось, как вчера она рассказывала любопытным сотрудникам «Эврики» о русалке — сокровище ее соседа. «Я говорила, как его зовут? — мучительно пыталась вспомнить девушка. — Или где он живет?»
— А все Мишка Левушин, проклятый! Господи, и как только рождаются такие люди! Он ведь мучил Кирилла, пытал! Всю ночь пытал, пока тот, несчастный, богу душу не отдал. А потом пришел ко мне и все кричал: не та, мол, русалка! Не та! Признавайся, куда ту дела!