Катя вздрогнула и уронила в бульон весь пакетик с перцем. Пока она перерывала шкаф в поисках ложки, Капитошин неторопливо выловил половником размокший пакетик и выбросил в раковину. Катя выключила плиту и повернулась к нему.
— Екатерина, что с лампами? Невозможно работать под этот треск!
«Да. Я не просто прошла. Я подумала о том, что глупая тетка орет на весь переход из-за ерунды, и мне хотелось, чтобы она замолчала, потому что ее крик раздражал меня. Что со мной? Что со мной случилось?»
Ухаживал он очень красиво, приносил охапки пышных бордовых роз, а в ответ на Катино смущенное сопротивление только смеялся. «Катюша, я же Ашотян! Мы, армяне, по-другому не умеем!» Надписи мелом на асфальте под окнами общежития «Котенок! Ты — единственная!», чтение стихов под луной, ужины при свечах в кафе… «Катюша, я же романтик! Мы, армяне, все немного романтики!»
— Давайте… то есть давай, конечно! Скажи, корм не нужен?
— Я случайно это сделал, клянусь матерью!