После ужина Катя мыла посуду, с трудом отделавшись от навязчивой помощи свекрови. Она не любила мыть посуду, но ей хотелось остаться одной. Артур предложил посидеть с ней на кухне, развлекая ее разговорами, но Кате показалось, что он не очень огорчился, когда она отказалась.
— Раньше мы с мужем хотели ребенка, но больше так, для порядка, — продолжала Орлинкова. — Вроде как семья без детей — это и не семья вовсе. Но не получилось. А потом я подумала… И вот что поняла. Мы ведь с вами лошади, Алла Прохоровна.
— Не важно. Скажу проще: с местными оперативниками. Парень-оперативник оказался вменяемый, тут же пробил фамилию твоего мужа через адресный стол. Затем позвонил следователю.
— Сказала, что теперь будет жить спокойно, — ответил он. — И поблагодарила за яблоки.
— Ударили тупым предметом по голове, — вспомнила Катя. — Кажется, одной из его скульптур, только очень тяжелой.
— Замужем. А что муж? Я хоть с мужем кляча, хоть без мужа. Еду надо приготовить — приготовила. Картина упала — дырку новую просверлила. Стол привезли — собрала. Ремонт сделать — да пожалуйста. Если мой супруг Иван Демидович заболеет, так он пластом лежит и только бульончика куриного просит. А я за всю жизнь пару раз болела — один раз ногу сломала на гололеде, второй раз спинной нерв защемила. И все. Все!