От ее крика Орлинкова пришла в себя. Она махнула рукой, вернулась в приемную и тяжело опустилась на Катин стул.
— Тварь! Паршивая тварь! — Она ударила Катю свободной рукой по лицу, и та разжала зубы.
— Что же делать, что же делать? — скороговоркой пробормотал он. — Нельзя же бездействовать!
— Прекрасно вы меня понимаете, господин Таможенник! Прекрасно! Все — все! — обратите внимание на реакцию Викуловой. По-моему, очевидно, что она ни капли не удивлена. А говорить о ее расстройстве просто смешно!
Катя посмотрела на него расширенными глазами. Шаньский, вежливый Шаньский повысил на нее голос!
В перерыве Николай вспомнил о просьбе жены и, чертыхаясь, поплелся к магазину. Солнце припекало, и по дороге он успел десять раз мысленно сказать Файке все, что думает об ее глупой просьбе: «Сладкого ей захотелось! Сейчас еще в очереди стоять, слушать, как старухи языки чешут…»