— Я тебя в следующий раз саму в окно выкину! — процедила Катя и, не выпуская йорка из рук, сдернула пуховик с вешалки. — Только попробуй еще какую-нибудь гадость сделать!
Он хихикнул, сделал прощальный жест рукой и, подхватив йорка, направился к дому.
Два часа спустя Илюшин стоял на кладбище, до которого его довез муж Натальи Котик, возле простого металлического креста с датами жизни и смерти Кирилла Степановича Сковородова. «Страшную смерть он принял, помилуй господи его душу», — всплыл в его памяти голос Натальи Котик.
Они поднялись в квартиру, и Капитошин пошел на кухню, а Катя встала перед темным окном, на которое они так и не купили шторы.
— Здоровый, говорите? Как бы не так. К нашему с вами возрасту хочешь не хочешь, а болячек наберешь! Вот и я набрала. Только что мне с тех болячек? Хоть и корчусь, а все равно работаю. Давление у меня последний месяц скачет так, что в ушах звенит.
— Это необычная вещь, — закончила она в полном молчании. — Можете смеяться, сколько хотите, но не зря только ее унесли из квартиры Олега Борисовича. Меня никогда не взяли бы на работу в «Эврику», если бы я не загадала тогда желание. И… это невозможно описать, но она и в самом деле была как живая на ощупь, когда я дотронулась до нее. Я ничего не придумываю!