Бабкин отложил списки и набрал номер Илюшина.
«Я совсем не знаю своего мужа, — произнес в Катиной голове кто-то холодно-отстраненный, куда более взрослый, чем она сама. — То есть я знаю, что ему нравится из еды, как он любит заниматься любовью, что предпочитает в одежде. Но я не знаю, о чем он думает. И не знаю, чего ждать от него».
Голос у жены был веселый, почти ласковый, и Николай, поколебавшись секунду, протянул открытую ладонь с лежащей на ней фигуркой.
Монстры. Чудовища этого леса, с лысыми головами, изуродованными лицами, омерзительными голосами. Выродки района, в котором никто никогда не выходит на крик.
— А ты мне нравишься. — Она говорила негромко, но Николай различал каждое слово. — Не боишься меня… И смерти не боишься. Хотя что ее бояться! Правда?
Катя украдкой оглядела стены. «Видимо, сильно Олег Борисович любил маменьку. Я бы из этого района удрала куда глаза глядят, даже если бы в этих стенах урны с прахом моих предков были замурованы».