— И тогда он умер. Не смог больше жить. Он, наверное, был очень талантливым, этот тракторист, только сам об этом не знал. Жил не своей жизнью.
— Здравствуйте, — сказала она в темноту. — Вы не могли бы вызвать лифт?
— Если бы я узнал, что ты сама назвала какое-то животное именем Антуанетта, я бы с тобой развелся. Ни одна собака не заслуживает такого глумления. Не возводи на себя напраслину, ты не могла этого сделать.
Он откинулся на спинку кресла, испытывая облегчение. Злость прошла, и ему было жаль, что именно Шаньский, работавший в фирме едва ли не с первого дня, оказался «кротом». Но радость от того, что теперь можно не подозревать всех сотрудников скопом и прикидывать, кто же продал информацию, перевесила огорчение.
— Около половины девятого утра. Я привела Антуанетту, потом выпила кофе, и Олег Борисович рассказывал мне о картинах. А затем я увидела ее. — Катя кивнула на русалку, улыбающуюся на столе.
— Антуанетта, не ходи туда, малышка, — услышала она и обернулась. — Там грязно, девочка моя.