— Вот и погутарили, — подытожил Кирилл. — Смотри, Паша! Сегодня ласковый разговор был, понял? В третий раз такого не дождешься.
Совместный ужин поначалу изумил ее, а последние десять минут откровенно тяготил. Внешне все выглядело более чем пристойно, и Катя поначалу даже обрадовалась тому, что намерения мужа и свекрови так совпали с ее собственными мыслями. Но очень скоро пожалела о том, что Орлинкова задержала ее всего на два часа, а не на четыре.
— Не как лужа. Как водоворот, — вслух сказала она.
— А теперь к делу, — сказал Илюшин, возвращаясь к прежним насмешливым интонациям. — Я хочу довести расследование до конца, раз уж влез в него. И ты мне поможешь. Мне нужны фотографии всех сотрудников «Эврики», включая тех, кто не слышал рассказ Викуловой о русалке.
— Загляделся, — хрипло ответил Николай, жадно вглядываясь в лицо женщины. — Уж больно ты хороша!
— Издалека до-о-олго… Течет река Во-о-олга… — пел Николай, но вечерний лес приглушал звуки, и собственное пение наконец показалось ему настолько неуместным, что он замолчал. Тропинка пропадала в траве, потом появлялась снова, словно играя с ним, и ветки пару раз хлестнули его по щекам. Он с изумлением обнаружил, что солнце уже село («И когда успело-то? Вроде до заката еще пара часов оставалась») и на небе повисла луна — белая, круглая. «Во дубина, — подумал про себя Николай с раздражением. — Чего в лес-то поперся на ночь глядя? Перебесилась бы Файка, сейчас бы уже ужином кормила».