— Будем надеяться, — сказал Кевин и допил кружку. — Кому еще по одной?
— Какая прелесть. Сколько слов в минуту делаешь?
Следующие несколько часов я снова шагал — вдоль по Смитс-роуд, мимо поворота на Фейтфул-плейс — так, вероятно, шел Кевин, когда проводил Джеки до машины в субботу вечером. Почти всю дорогу я видел задние окна верхнего этажа номера шестнадцатого, откуда Кевин совершил свой прыжок, иногда через стену виднелись даже окна первого этажа; я миновал дом и верхний конец Фейтфул-плейс, обернулся и увидел фасад целиком. Горели уличные фонари, так что мое приближение стало заметно любому, притаившемуся внутри, зато для меня окна заливал мутный оранжевый свет — не разберешь, что происходит в доме. Если бы кто-нибудь окликнул меня, ему пришлось бы орать так, что слышала бы вся улица. Кевин пошел в номер шестнадцатый не потому, что заметил что-то блестящее, а потому, что кто-то назначил моему братишке встречу.
— Ну, вроде бы неправда, что именно Джеки виновата, — заметил он.
— Это ты во всем виноват, поганый засранец. Если она там, то из-за тебя.
В понедельник, ближе к обеду, я представил новехонькую бабулю моему милому мальчику с капризными наркодилерами.