— Это ты прав, нас немного в сторону занесло. Ты солдатик на фронте был? Знаешь что это такое?
Он заботился о людях, солдаты его любили, мне он тоже морально помогал. Когда стихала передовая, я ложился спать, он оставался на это время с солдатами в передней траншее. Но он не видел, как убивают, как истекают, захлебываются кровью. Он не разу, например, не видел, как идут на траншею немцы с автоматами на груди.
— Это вы между собой решили! |Квашнин, тот спит и во сне видит, ждет когда ему "героя" дадут.| На посмертное награждение он, пожалуй, согласится меня представить. Я воюю и под огнем хожу уже третий год. Каждый день по много раз рискую жизнью. Не сегодня, так завтра убьют! И какими наградами я отмечен? Замполит рассматривал свой сапог, шевелил ногой, молчал и о чем-то думал.
Мы первый раз видели эвакуацию раненых. Нам не приходилось бывать на дорогах вдали от фронта. По сути, это был наш первый отход в глубокий тыл. Мы смотрели и думали, что вот так и нас когда-нибудь повезут по такой же изрытой дороге. Будут трясти по буграм, гатям и ямам, протащат через леса за дальний горизонт. И где-то на перевалочной базе у заброшенного полустанка запихнут в эшелон.
— А там кто нибудь есть живой кроме этого лейтенанта?
За поворотом дороги, при выходе из леса, показались крыши и стены домов. Это должна быть деревня Лейкино. Сюда раньше нас должен прибыть штаб полка. Если это Лейкино, то в деревне нас дожидается наш старшина.