И с того дня у нас установились дружеские и нормальные отношения. Малечкин перестал куражиться передо мной.
— Учти! Через две минуты будет поздно! Немцы откроют беглый огонь.
Пока стоял обоз, я перебрался в повозку к фельдшеру.
И вот он под дружный вздох сделал широкий взмах руки, |той самой, в которой держал злосчастную бомбу?| И к ужасу всех |и у всей на глазах,| в траншею полетело и плюхнулось |в кучу солдат| то самое круглое и черное. Кто-то взвизгнул и закашлялся, поперхнулся и замолчал. И когда это черное |тело| шлепнулось на дно траншеи, все увидели, что это просто кирзовый сапог.
Снег и куски мерзлой земли взметнулись в грохоте еще раз. Мы дрогнулись телом и замерли приготовясь к смерти. Но вот тишина и гул самолетов уже в стороне.
Но вот первый из |них| немцев заложил вираж и с ревом отвернул в сторону. Он развернулся и пошел |обратно| вдоль насыпи.