Вот это способ вскрывать оборону противника! Вместо проведения разведки боем, вышел напрямую, сел на бугорок поудобней, свернул и закурил. Немцы открыли огонь с перепугу, смотри и засекай их огневые точки.
— В Щегловке, Чернов немцы сидят, а я не стрелковая рота, что бы на деревни в атаки ходить. Наше дело разведка. Получил языков и будь доволен.
Ко мне подошёл фельдшер. Он был худ и высок. И поэтому, видно, казался сгорбленным. Короткая шинель до колен, как у меня, на голове пилотка со звёздочкой и зелёные со змеёй петлицы.
Собственно, самого выстрела я не слышу. Я ощущаю только резкий удар приклада в плечо. Винтовка чуть прыгнула и встала на место. Я смотрю на линию прицела и вижу на мушке немецкую грудь. И вот немец взмахнул руками, поскользнулся на укатанной дороге и нагнулся вперёд. Потом он, как пьяный, широко расставил ноги и ткнулся головою вперёд.
Немецкие самолёты чаще налетали на армейские склады. Они дорожили временем, пока стояли погожие дни. А осень, известно — переменчивая пора. Сегодня ясно и тихо, а завтра нахмурилось небо и хлещет ветер и дождь. При бомбёжке около железнодорожного полотна немцам иногда удавалось нащупать штабеля снарядов и бочки с бензином. При первом удачном ударе в воздух поднималось пламя, и слышались раскатистые взрывы. А когда бомбили ящики с консервами и тюки с обмундированием, в воздух летели обрывки досок, земля и тряпьё. Сверху, с самолётов, никакого эффекта не было видно. Зато солдаты ждали второго момента с нетерпением. Они потирали руки нетерпеливо, ждали, когда маленько стемнеет (к вечеру немецкие самолёты не летали), чтобы броситься и бежать туда. Авось, взрывной волной за проволоку выбросило съестное. За колючую проволоку иногда летели банки консервов, целые килограммы сливочного масла, веером разбрасывались сухари, печенье, мыло и сахар. Дни без бомбёжек для солдат были скучными и неинтересными. Всё поступающее добро уходило со складов своим путём и порядком и солдатам ничего не перепадало. А когда ящики взмывали вверх и рассыпались в воздухе, душа от счастья уходила в пятки. А на пасмурную, нелётную погоду смотреть было противно.
— Вас могут немцы отрезать, и без рации мы вам не сможем помочь.