Мы углубляли траншеи, рыли котлованы под землянки, валили деревья, возводили накаты. Новое полковое начальство посылало к нам своих проверяющих. Помню, однажды ночью прибежал к нам Максимов. Он был в то время старший лейтенант. Максимова я запомнил, потому, что потом мне пришлось с ним много раз встречаться.
— Вот и отлично! Чего мы здесь стоим, за елками прячемся? В деревне немца нет! Покажем солдатам пример! Предлагаю всем и политруку Савенкову отправиться пешком и на виду у солдат прогуляться до деревни. Пусть посмотрят, как офицеры берут без выстрела деревни!
Встретил он нас ласково, с доброй улыбкой. Налил, как обещал горло промыть на пару глотков — по полкружки. После второй подал на стол шипящее сало на сковородке. Вроде как бы нам рты жареным салом заткнул, чтобы мы не разевали рты и не перебивали его во время просвет беседы. Потому что собирался он сделать нам что-то вроде доклада.
Мы с ординарцем подходим к крайнему дому. Отсюда нам нужно сделать стометровую перебежку. В это время слышится гул и сверху по деревне сыпятся снаряды. Крыша дома сползает набок и кругом всё заволакивает дымом.
Теперь под проволокой ты можешь в упор глотнуть свинца, за милую душу. Сидеть в укрытии траншеи безопасней, но тоже страшновато и невыносимо — теряешь много душевных сил, когда немец бьет поверху.