Кой-кто и говорил, что в наше время к людям относились негуманно. Но подумайте сами, в какой еще стране офицер мог уехать из госпиталя самовольно с заездом домой. Я наверно в самоволке был не один такой. Взять к примеру тех же немцев. Они бы такого офицера поставили к стенке. А когда я вернулся в свою часть, там знали по отметкам в моем предписании, что я проболтался в дороге целых шесть дней.
Я приподнял голову и попытался вспомнить, где я собственно нахожусь? Левая рука, как плеть, свисала вниз в солдатский окоп. Я лежал без пилотки, запрокинув голову на бок. На лице и на шее было что-то густое, липкое и влажное.
Лежи спокойно! — [мысленно] говорю я сам себе. Ты уже похоронен! Засыпан землей! Ты уничтожен! Тебе теперь всё равно! Другие без могил мертвыми валяются. Тебе ещё повезло!
Он внимательно разглядывал моих уставших солдат, и от его быстрого взгляда, я лейтенант, тоже не ускользнул.
На столе стояла сплющенная снарядная гильза. От нее к потолку шел мигающий, яркий свет. Комбат сидел на лавке заложив ногу на ногу, подергивая носком начищенного до блеска хромового сапога.
Важно, чтобы посторонние славяне, стрелки и артиллеристы о шнапсе не узнали. Дойдет до командира полка, вызовет и прикажет всё до последней бутылки своему денщику по счету сдать. Рязанцева с досады понос пробьет.