Сначала нужно заехать в пулеметную роту, побывать в пулеметных расчетах, посмотреть как устроились и живут там солдаты. Переговорю обо всем с командиром роты Самохиным, а потом покажусь и на батальонном КП.
Когда после первого массированного удара наша артиллерия сделала короткий перерыв, наступила, как взрыв, тишина. Глазами видишь, что кругом ни всплеска огня, ни всполоха земли, а в ушах продолжает реветь. Звуки взрывов идут не со стороны немцев, не от земли. Они вырываются изнутри из твоей мозговой коробки.
В избе, куда мы пришли, было темно, тепло и сыро. Пахло прелой соломой, кирзовыми сапогами и вонючими портянками, которые висели на веревке вдоль печи.
— Мы два раза пытались ворваться. И оба раза попадали под перекрестный огонь. Первый раз потеряли двух ранеными. А второй, троих убитыми.
— На мину наткнулись! Сейчас Сергей по целине обойдет, и можно будет следовать вперед. Скажи остальным, и немца ткните носом, чтобы ступали след в след. Сергей прошел метров двадцать, и мы тронулись по его следам. Никто из нас, которые шли сзади, не говорил: — Ох! Ах! Какое геройство! Для нас это была обычная работа. Пройти по минному полю из нас мог каждый. Мы, конечно, смотрели на Сергея, когда он стал её обходить, ждали взрыва, но тут же успокоились, когда он её миновал. Дойдя до тропы, которая вела в Бондари, я велел ребятам идти на КП полка, передать пленного, документы, оружие и доложить обстановку.
— Ты прекрасно знаешь, что я третьи сутки не спал. Тебе давал отдых. Держал, так сказать, в резерве. Совесть у тебя есть?