|— Ну что пошли! — говорю я, когда все разведчики собрались в кустах около траншеи. В тыл мы идем тоже рассредоточено, чтобы не попасть под случайный обстрел. Впереди группа захвата с пленным немцем, за ней мы с Рязанцевым и следом группа прикрытия и обеспечения.
— Старшина его срезал, майор даже не заметил!
— А слова не пули, дырок [в шкуре] не оставляют!
Ротный одобрял, когда он, ординарец по собственной инициативе полезные дела всякие делал. В данном, случае он не только для себя. Он старался и действовал из чувства товарищества. Они были товарищами и друзьями в бою.
Все та же Москва, все те же люди, спешащие куда-то. Спустившись в метро, я доехал до центра, сделал пересадку и поехал на Комсомольскую площадь. Еще не рассвело, а я уже подходил к своему дому. Это был день 24-го декабря сорок третьего. Я впервые за долгие годы войны поднялся по деревянным ступенькам к знакомой мне двери, и нажав на кнопку звонка, за дверью услышал голос матери.
— Ты что не видишь? — сказал я, набрал воздуха и перестал дышать.