— Не нужно мне вашей медали! Я, для солдат старалась! Петенька мой тоже где-то воюет! Только вот весточки нет! Может сложил свою головушку за нашу русскую землю? — сказала она и заплакала.
— Опять Грязнова пугаете? — говорил он и садился на лавку. У него заворот кишок произойдет! Слезайте с нар, давайте садитесь за стол, ужинать будем!
— Что встали? — спросил майор, высунув голову из-под брезента.
— Оборону заняли стрелки? Пушки подошли? — услышал я снова голос майора.
Рязанцев со вздохом покачал головой. — Мы лезли на смерть! А в дивизии морду воротят!
Оба одновременно опустились на колени. Говорили они шепотом. Я слышал их отлично, хотя в ушах и голове у меня звенело. Я терпел и молчал когда они заводили под меня палатку, когда поднимали напряженно с земли. Я мог не выдержать боли и простонать, но я терпел все муки, пока они не донесли меня до нашей передовой. Я не представлял себе в ночном пространстве где рванула мина, где пролегала канава и протекал мелкий ручей, где теперь находился немецкий окоп на который мы шли. Сверх ожидания меня эти двое ребят понесли совсем в противоположную сторону, куда я предполагал и в начале собирался ползти. Взрыв был видимо настолько мощным и сильным, что немецкий пулеметчик и ракетчик с перепуга притихли. Возможно и не они поставили её здесь (эту мину и ввернули в неё боковой взрыватель).