— Капитан! — услышал я голос подполковника, — Быстро к генералу!
Елизаров бросил его обратно в сугроб. Это, как в анекдоте! Немец ткнулся боком в мягкий сугроб. Удар пришёлся ему в самый раз, чтобы проснуться. Он залепетал что-то быстро по-немецки, открыл глаза и уставился на нас. Сначала он рассматривал наши белые маскхалаты, потом небритую рожу Елизарова. И когда тот дыхнул ему в лицо перегаром махорки, немец поперхнулся, закашлял и заморгал. Он смотрел на нас, как на пришельцев с того света.
При наступлении, Рудня была обложена нашей пехотой с двух сторон. Наш полк шел левее шоссе, 48-ой обходил Рудню справа из-за леса. Одной нашей роте можно сказать повезло. Она вышла на Рудню со стороны Капустино и прямо по болоту обошла высоту 202. Она незаметно приблизилась вплотную к окопам немцев. После небольшой перестрелки наши солдаты были уже у крайних домов. В это время из-за леса в наступление перешел соседний 48-ой полк. Наши вышли на шоссе и находились на северной окраине Рудни. Немцев в Рудне уже не было.
Утром, когда рассвело, я решил пойти и осмотреть в деревни задворки. Вдоль обрыва откуда мы наступали, была тыльная сторона деревни. Здесь стояли сараи, клетушки и амбары. Мы проскочили всё это мимо, когда наступали на деревню.
— Не забудьте о куреве! Деревня на бугре! Оттуда всё видно!
— Теперь попробушь! — сказал другой и полез в машину.