— Сколько там время? Не пора ли нам уходить? — сказал я и взглянул на часы. Каша давно сварена. Солдаты сидят на полу, едят кашу и роются в своих мешках.
Вскоре мы услышали несколько винтовочных выстрелов из той самой рощи, где скрылись сибиряки. Мы не знали причину стрельбы и были встревожены. Но стрельба, как началась внезапно, так же неожиданно и прекратилась. Я послал старшину узнать, в чём там дело и почему стреляли. Он взял с собой солдата, пошёл и вскоре вернулся. Старшина доложил, что сибиряки пристрелили лошадь и довольные добычей разделывают тушу. И действительно, вскоре между деревьев и кустов показался дым и замелькали огни небольших костров.
Ещё с вечера командир роты приказал младшему лейтенанту выделить людей и убрать с передовой трупы убитых.
— А этот, что с тобой из артдивизиона, тоже с тобой?
— От прямого попадания нигде не спасешься! Даже несколько накатов солдатской землянки не спасут |от разрыва тяжелого снаряда|. Вот почему на войне опыт и солдатская смекалка надежней самых толстых бревен над головой. Я, например, при обучении разведчиков в тылу, перед выходом на передовую, приучал ребят к мощным взрывам, сажая их в открытые окопы и подрывая, с близкого расстояния, немецкие противотанковые, трофейные мины. Взрыв от такой мины потрясающий. Иногда разведчики глохли, но через пару дней после звона в ушах, слух восстанавливался. Взрывами мы проверяли, как у человека шалят нервишки. Но зато потом, в бою, эта предварительная обработка давала человеку надежную уверенность. Он видел глубокие воронки после взрыва, на каком бы расстоянии они не находились от его окопа.