|— Товарищ гвардии капитан! Впереди перед нашей траншеей немцы кричат. Слышно, как стонут!
К утру состав неожиданно замирает. Где мы стоим — понятия не имею! Так можно стоять день, два, или несколько дней.
Трудно было понять о чём говорили они там. Ни русского: — Мать вашу! … — которым наши сопровождали свои стоны, ни немецкого: — О майн гот! — различить было нельзя.
— Помнишь немецкую пушку? То была наша первая проба. А теперь вторая.
Немец стоял, втянув в себя шею. Он ничего подобного не ожидал. Он думал, что они, ткнув его в бок автоматом, расстреляют тут же. А они были рады и улыбались как дети. Он пытался разгадать их загадочное поведение. Неужели это ирония судьбы? Сначала посмеялись, а затем расстреляют. Им всегда внушали, что русские не оставляют пленных в живых.
|Во время войны офицеры рангом повыше выпивать "не любили"|. Название "винный склад" у начальства вызывало раздражение. Часовня тоже не подходила, для обитания живых. Каменная часовня имела всего три стены. Снизу земляной пол и пьедестал из кирпича на два покойника, с возвышением. Впереди пустой дверной проём смотрел в сторону больницы. Немцы из окон больницы простреливали его. Он был открыт, для ветра и снега. Крыши над головой не было |, колкий снег гулял здесь с утра и до утра|.