Помутнели лужи, вспухли ручьи, окопы залили водой, солдаты вылезли наверх, лежат, притулились за бруствером. А дождь шуршит, не переставая день и ночь.
— Ты опять про своё? Не забывай, мне поручено присматривать за тобой. Не твоё дело, где и сколько я был.
— Мои давно кончились! А тебе Грязнев при поносе курить вредно.
И тут началось. Мы успели только забежать за сарай, пробежать метров сто и залечь в ложбину. Немцы в нашу сторону открыли такой бешеный огонь, что казалось живого места не осталось до самой опушки леса.
— Дребезг котелков действует мне на нервы! Так и хочется полоснуть из автомата по этому сброду!
При входе нашей колоны в деревню все жители ее высыпали на улицу. Они стояли около дороги, перед домами и смотрели на проходящих мимо солдат. Здесь были старики, женщины и дети. Картина не веселая. Люди угрюмые. Вид у них усталый, голодный и какой-то серый и обленялый. А с чего им собственно веселиться?