Теперь я вспомнил, как перед наступлением на эту деревню, по распоряжению полка нас несколько раз перегоняли с места на место и каждый раз заставляли рыть новую траншею. Тогда я возмущался, а зря! Видно мало раз мы проделали эту работу, раз Черняев по моему приказу отказался долбить мёрзлую землю. Получилась досадная осечка.
На складе кругом валяются разбитые ящики. Тут же на земле стоит железная печка с трубой и вмазанным котлом. Немцы здесь грели воду, разогревали консервы, варили еду и сидели за длинным обеденным столом. Поодаль — яма и целая набросанная куча пустых консервных банок.
— У этих немцев всё не как у людей! У самой передовой и пожалуйте — зубной доктор ставит пломбы!
— Тебе нужно было на деревню Уруб идти, а ты просидел целую ночь на опушке!
— Видно у немцев слабые желудки! Или едят по многу! — сделал он заключение. Я товарища гвардии капитана хотел спросить про немецкий сортир, да ушел он и слушать не захотел.
Я подал команду солдатам, чтобы они заткнули полы шинелей под ремень на животе|, чтобы они не болтались и не мешали идти|. По глубокому снегу, который повсюду лежал сугробами полы шинелей мешали идти.